Книга Чудовище и чудовища  - Барбара Морриган

Жизнь оказалась такой неожиданно короткой! И так глупо, что я думаю об этом именно сейчас. Если бы я смогла полюбить себя, я бы, может, и не сделала ничего великого, но прожила бы её счастливо. А счастливые люди всегда излучают свет.

Интересно, прочитай я эти строки в свои восемнадцать лет – смогла бы я измениться? Начать всё сначала и никогда больше ни о чём не сожалеть?

Да что уж там размышлять теперь… Очень сильно клонит в сон, так что посплю ещё, пожалуй. Неоспоримый плюс болезни – можно наконец-то выспаться. А то все эти подъёмы в шесть утра, прополка свеклы, дойка коров… Пора бы и отдохнуть от этого всего».

На этом записи хинэ Хайму оборвались. Ещё раз пробежавшись глазами по последним страницам, Такута нашёл на задней обложке маленькое стихотворение, написанное совсем неразборчивым почерком:

«Ты полжизни гонялся за кладом. Поседел и усох. И, как только сундук показался из толщи песков — Твоё сердце забилось под крышкой».

Такута ещё долго не мог прийти в себя. Он то и дело прокручивал в голове слова хинэ Хайму, удивляясь, как точно они попали в его сердце. Он никогда не знал эту женщину, но так прекрасно её понимал. И так горько ему было осознавать её последние слова, словно он представил на её месте себя – старого и немощного, прожившего пустую жизнь, полную потерь, и вдруг понимающего, что всё это время он шёл не туда. Был просто жертвой, которой он сам же и выбрал стать. Но может, вместо того, чтобы убежать в слезах от компании дразнящих его детей и зарыться в книги, пятилетний Такута должен был прокричать во весь голос: «Я человек!», заставив самого себя в это поверить?

* * *

– Нет, ну ты глянь! – ахнул тейна Вамэ, листая за завтраком сводку новостей, принесённую со вчерашней вылазки на рынок. Такута лениво поднял взгляд и снова уткнулся в тарелку с уже давно размокшими в молоке кукурузными хлопьями.

– С ума сойти, – продолжил старик, – слыхал о капитане Ри? Хотя ты похоже вообще ни о чём не слыхал…

Услышав знакомое имя, Такута спешно проглотил содержимое ложки и уставился на старика.

– О нём вся Охайя гудела! Говорят, убил ту самую тварь, что бушевала на юго-востоке!

– Так и что он? – поинтересовался Такута, пытаясь скрыть любопытство.

– Найден мёртвым в особняке Охотников! Представляешь, в петлю залез! Ну не дурак ли?

– В петлю? – пробормотал Такута.

– Это всё от хорошей жизни. Живут там, как сыр в масле катаются, деньги лопатой гребут, медали получают, а им всё неймётся. О чём ему вообще было беспокоиться? Нет, ну ты скажи мне!

– Я не знаю, – Такута опустил глаза, – может, с чем-то смириться не смог.

– Чушь, – старик перевернул страницу, – просто эти махаки с юга совсем забыли, для чего мы все здесь, на земле. Видели бы Двенадцать это позорище – навсегда бы от нас отвернулись, я тебе точно говорю.

Такута вышел на веранду и присел на ступеньки, закурив уже привычную сигарету. Он перевёл взгляд со своих пыльных ботинок на кукурузные заросли, колышащиеся впереди. Исполинские зелёные стебли стремились в чистое голубое небо, будто отражавшее в себе океан, чей шум доносился даже сюда. Терпкий травяной дым смешался с летним воздухом, сразу же защипав в носу. Тэми была права: жизнь на западе совсем другая. Гвардейцев в городах можно пересчитать по пальцам. Да и те – в основном ленивые наёмники, которым ни до чего нет дела. И работы у них тут не много – максимум пара кабацких драк в месяц, половина из которых заканчивается куда более шумным примирением. Лучшее место, чтобы залечь на дно, не правда ли?

Такута не мог выбросить из головы мысли о Ри – неужели он правда это сделал? Что-то наконец заставило сломаться самого беспринципного человека, которого он знал? Было ли дело в пережитых потерях? В невозможности себя простить? Или в том, что после убийства Рэйры Ри ощутил, как жизнь утратила смысл? Как в той старой сказке про кота, вечно преследующего изворотливую мышку. Кем бы он был, если бы ему наконец удалось её поймать?

Иногда Такута оглядывался вокруг и не мог поверить. Он удивлялся – неужели всё это произошло с ним? Охотники с их невыносимым капитаном, Мо, Рэйра, Сэм, Тэми? Все эти годы работы в Маре? Неужели когда-то его занимали те вещи, что сейчас кажутся далёким чужим вымыслом? Среди рутинных дней, после которых руки не отмываются от земельной черни, оседающей под ногтями, прошлое начало казаться какой-то нелепой выдумкой. Но сегодняшняя новость снова вернула Такуту к реальности.

Он всё же не чувствовал радости от того, что столь нелюбимый им человек наконец дал фатальную слабину. Да, пусть в Ри и не виделось ничего хорошего, но он был человеком, как никто другой повлиявшим на эту историю. С него она началась… И, видимо, с ним и закончится.

Такута сделал очередную затяжку и проводил взглядом немногочисленные облака, скользящие над головой. Наверное, всё это было хорошим знаком для него. За последние годы он был настолько одержим, что совсем забыл, как быстро меняется мир. Сейчас же Ри, пусть и косвенно, напомнил ему об этом. Так что можно сказать – это был его прощальный подарок.

Тейна матэ затушил истлевшую сигарету о потрескавшуюся землю, снял запачканные перчатки и медленно зашагал в сторону дороги через кукурузное поле.

Эпилог

Сэм проскользнул в переполненный лекционный зал и суетливо опустился на скамью. Мужчина рядом с ним недовольно кашлянул и подвинулся, освободив немного места для новоприбывшего. Сэми ухмыльнулся, вспомнив, как двадцать лет назад он мог протиснуться даже в зазор на месте отпавшей доски старого забора. Годы берут своё, с этим ничего не поделаешь. Конечно, он всё ещё не был похож на стареющих снобов из верхнего города, напоминающих пивные бочки, но и прежней подвижностью он похвастаться уже не мог.

Эти залы вызывали у него смутное чувство ностальгии – он не бывал здесь с того момента, как вылетел из академии. Сложно было поверить, что прошло столько лет – он как сейчас помнил разгневанное лицо профессора и смешки однокурсников за спиной. Теперь же он сидел здесь, среди десятков сосредоточенных умников, что-то активно обсуждавших, и чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Однако на него никто не обращал внимания, и это уже было большим плюсом.

Сэм, конечно же, пришёл сюда не за тем, чтобы вернуться к давно забытой учёбе или провести время в компании интеллектуалов. Его интересовала презентация, которая должна была вот-вот начаться, поэтому он нетерпеливо елозил на скамье, время от времени ловя недовольные взгляды тучного соседа.

Галдёж присутствующих заполнял пространство огромной аудитории с десятками рядов скамеек, уходящих вверх. Но все моментально затихли, когда на кафедру поднялась невысокая девушка. Из-под растрёпанной чёлки смотрели немного напуганные миндалевидные глаза, оттеняющие своей зеленью тёмную загорелую кожу.